CCLX
Одиноко и грустно в забытой державе,
За окном моих мрачных покоев снега,
Что безбрежно лежат на швейцарском ландшафте
И безмолвно зовут своим хладом меня.
В этих гиблых местах я не мыслю о славе,
Где альпийских вершин вековая печаль
В ледовитой надёжно сокрыта оправе,
Как от глаз простых смертных эдемский скрыт Рай.
Мрак покоев моих низвергают лишь свечи,
И немного тепла мне дарует камин;
На восьми языках я могу вести речи —
Только тщетно всё это, ведь я же один.
Алкоголь не мешает слагать мне катрены
Моих юных, печальных и лучших стихов —
Как-нибудь в одночасье споют их сирены,
Донеся мои песни до вечных Богов.
А пока увядаю в забытой державе,
Где повсюду лежат неживые снега,
Как Овидий Назон, я не мыслю о славе,
Словно бывшая дама, она не нужна...
XV.XII.MMXXII
